Возвращаться домой не хотелось. Игорь бродил по скверу неподалеку от своего
дома, заглядывал в окна собственной квартиры, где горел свет, а подходить к
подъезду и подниматься наверх он не хотел. Ноги сами не вели его в то место,
где ему в последнее время было не по себе.
Две недели назад Игорю позвонили из Николаевки. Звонила соседка его матери,
тетя Клава, и она сказала, что матери Игоря совсем тяжко.
- Игореша, на носу ведь зима, - говорила тетя Клава, - а Томочке уже
девятый десяток, сам понимаешь, что вряд ли она эту зиму в одиночку
переживет.
Игорь все понимал, мысли о матери приносили жгучую боль, но что он мог
сделать, чтобы исправить ситуацию? Он сам был виноват в том, что с квартирой
все вышло так, что теперь он с женой вынужден ютиться в маленькой однушке на
краю города, а ведь могли жить в хорошей трехкомнатной квартире в
новостройке. Это была идея Игоря вложить в долевое строительство, а по
итогу, стройка была заморожена, а вкладчики не получили ни денег, ни
квартир. Судись – не судись, от этого легче не становилось.
- Ты все промотал! – кричала на мужа Елена, размахивая руками и хватаясь за
волосы на голове. Игорь бы и сам рад схватиться за свои волосы и рвать их
точно также, как это делала Елена, только вот к пятидесяти годам он совсем
облысел, а потому на голове схватиться было не за что.
- Я все промотал, - покорно сказал Игорь, - я признаю свою вину, не отрицаю
ее, только что же я теперь могу сделать? Лена, что я могу сделать?
- Уйди с глаз моих! – отвечала жена, и он уходил в кухню, чтобы не
раздражать супругу лишний раз.
Их взрослая дочь уже давно жила отдельно, у них с мужем была своя скромная
двухкомнатная квартира, которую они вместе покупали в ипотеку. В семье росли
два мальчишки, и молодые тоже нуждались в расширении жилплощади. Только вот
расширять ее было не с чего, потому что денег лишних не было, а то, что
удалось выручить с продажи небольшой однокомнатной квартиры, доставшейся
Елене от родителей, было вложено в долевое строительство, которое
прогорело.
Оставалась семья теперь с однокомнатной квартирой, в которой жили Елена и
Игорь, заложенной у банка двушкой, в которой жила семья их дочери, а еще
сомнительными перспективами улучшить жилищные условия, если вдруг стройка
разморозится.
Новость о том, что мать нужно срочно забирать из Николаевки и перевозить в
город, стала настоящим ударом для Игоря. И почему он решил, что Тамара
Ивановна еще долго сможет существовать в одиночестве в своем деревенском
домике с печным отоплением и туалетом на улице? Игорю даже стыдно стало от
одной мысли о том, что он так эгоистично поступил по отношению ко всем. Была
бы сейчас та однушка, которую потеряли на надеждах получить достойные
апартаменты, было бы и куда мать заселить из ее деревни.
Был поздний час. Игорю надо было подниматься домой, пытаться начать
разговор с женой. Или, может быть, лучше отложить его до завтра? Игорь
боролся с желанием не говорить жене пока ничего. Елена и без того была
напряжена из-за последних событий с квартирой, да еще и на работе у нее были
какие-то сложности, поэтому Игорь предпочел жену на ночь не
расстраивать.
На следующий день снова позвонила тетя Клава.
- Игореша, ну приезжай же скорее. Тома уже и вещи собрала, ждет тебя.
Эти слова вообще были похожи на удар ножом в самое сердце. Представив себе
свою мать, сидевшую в сенях со своими котомками, Игорь едва подавил
подкатывавший к горлу комок слез. Он любил свою маму, она воспитала его
одна, дала ему все, что могла, лишая всего самого необходимого себя
саму.
Отпросившись с работы, Игорь рванул в Николаевку, наплевав на поздний час.
По дороге он все время вспоминал кадры из своего детства, наполненного всем
самым необходимым и таким важным. У него было все, но, в первую очередь,
была любовь матери – безграничная и такая сильная, что при мысли о ней
щемило сердце.
Игорь вспомнил тот день, когда Тамара Ивановна отлупила его за то, что он
без спросу ходил на озеро кататься на коньках, хотя знал о том, что корка
льда на поверхности воды была настолько тонкой, что с легкостью можно было
провалиться под воду и никогда не увидеть ни мать, ни друзей. Потом он
вспомнил о том, как мать рассказывала ему об отце, погибшем на войне: с даты
его смерти она не смотрела в сторону ни одного из мужчин, хотя желающих
добиться внимания черноглазой и стройной Томочки было хоть отбавляй.
Чем ближе Игорь подъезжал к дому, тем больше убеждался в том, что он был
последним гадом, игнорировавшим свою мать и ее потребности столько лет.
Тамара Ивановна была и оставалась для него единственным ближайшим человеком,
который мог и поддержать, и не задать при этом лишних вопросов.
Мать ждала Игоря, сидя на крыльце. Увидев ее, сердце Игоря болезненно
сжалось. Тамара Ивановна так сильно постарела, и только тогда до Игоря
дошло, что он не был у матери и не видел ее больше двух лет. Надо же! Он
постоянно находил какие-то поводы, чтобы не ехать в Николаевку, он
придумывал оправдания своим нежеланиям, и сам закапывал себя в ту яму, в
которой теперь находился.
- Игорь! – мать с трудом поднялась с крыльца и тут же зашаталась из стороны
в сторону. Сын подхватил ее, потом крепко обнял. Тамара Ивановна совсем
похудела, ее лицо осунулось, и она явно нуждалась в достойном уходе, а не в
жизни в этой заброшенной глуши, где была одна аптека на ближайшие пять
километров, в которой вечно не было нужных лекарств. Конечно, кое-что Игорь
передавал через знакомых из города, но разве это могло компенсировать
сыновье настоящее чувство любви и уважения к матери?
- Мамочка здравствуй, - прошептал Игорь.
- Здравствуй сынок, соскучилась я по тебе.
- И я мамулечка моя очень скучал, прости . что долго не был.
- Да я сыночек не обижаюсь, я все понимаю. Свои заботы не до меня
вам.
Усадив Тамару Ивановну в машину, Игорь побросал ее сумки в багажник, уже
заранее понимая, что в этих сумках было очень много лишнего. Ничего, они
потом разберутся, сейчас главное – доехать до дома, а дальше поговорить с
Леной, все ей объяснить и расставить по местам.
Сидя за рулем, Игорь все посматривал назад в зеркало заднего вида и пытался
рассмотреть свою мать. На улице было уже темно, но при свете проезжавших
встречных машин в зеркале заднего вида Игорь отчетливо видел уставшее, но
счастливое лицо матери, по щекам которой текли слезы. Это были слезы счастья
и благодарности.
Чем ближе подъезжали к городу, тем больше сомнений закрадывалось в душу
Игоря. До этого он был полностью в себе и своих силах уверен, а теперь вдруг
засомневался в том, что сможет спокойно разговаривать со своей женой. Елена
еще не до конца пережила и осознала его поступок, связанный с продажей
квартиры и неудачей в покупке нового жилья. Теперь Игорь еще и мать домой
привезет, больную и немощную, и что скажет на все это Елена, оставалось
только догадываться. А тут еще голос Тамара Ивановна подала:
- А Леночка знает о том, что я приеду?
Игорь даже вздрогнул от этого вопроса. Посмотрел в зеркало заднего вида,
увидел воодушевленные глаза матери, на щеках которой почти высохли слезы,
потом едва заметно кивнул:
- Разберемся, мам.
Тамара Ивановна с большим трудом поднялась на крыльцо подъезда, потом с
остановками дошла до лифта. Там было уже проще.
- А почему вещи мои в машине остались? – спросила мать, а Игорь молча
положил свою руку на плечо Тамары Ивановны, что означало сыновью
поддержку.
«Потому что я сам не уверен в том, что мои вещи вскоре присоединятся к
твоим, а мы с тобой поедем куда глаза глядят!» - именно это хотелось
ответить Игорю, но он промолчал.
Елена открыла дверь и округлила глаза.
- Игорь, что это значит?
- Здравствуй, Леночка, - отрывисто произнесла Тамара Ивановна.
По лицу жены было видно, что она в шоке. В шоке настолько, что не могла
ничего ответить своей свекрови, а просто молча смотрела на мужа и его мать,
застывших на пороге.
- Игорь, - голос Елены стал ниже и требовательней, - может быть, ты
объяснишь?
- Давай мы пройдем на кухню, выпьем чаю и поговорим, - миролюбиво произнес
муж, но по супруге было видно, что ни на какое миролюбие Елена настроена не
была.
- Я требую объяснений! – почти рявкнула она, но Игорь молча и аккуратно
втолкнул мать в квартиру, а потом обернулся к жене. – Лена, мама будет спать
на кухонном диванчике, приготовь постельное белье.
Елена молча развернулась и ушла вглубь их небольшой квартирки. Тамара
Ивановна с глубоким вздохом вошла в квартиру, потом прошла в кухню, где
Игорь уже готовил чай.
- Сынок, она ведь ничего не знала?
- Не знала, мама, - ответил Игорь, - и вообще, не забивай себе голову, мы
всё решим. Ты – моя мать, ты нуждаешься в заботе и лечении, а мои вопросы с
Леной тебя не должны волновать. Тебе вообще волноваться вредно.
Глаза Тамары Ивановны снова повлажнели, но Игорь уже не мог этого видеть.
Он обнял свою мать, в его голове все вдруг встало на свои места.
Пройдя в комнату, он увидел, с каким ожесточением Елена вытаскивала из
шкафа постельное белье, швыряя его на кровать.
- У нас не дом престарелых! – сказала она достаточно громко, а Игорь тут
выставил руку вперед.
- Не обсуждается, Лена. Она – моя мама.
- Тогда забирай ее и уезжайте жить к ней! – ответила жена. – Я не обязана
ей ничем, а свои обязательства выполняй сам.
- Мы с тобой муж и жена…
- Ты вспомнил об этом очень вовремя! – закричала Лена. – Когда ты принимал
решение о долевом строительстве, ты почему-то об этом не вспоминал.
- Я уже сто раз извинился, Лена.
Кто-то кашлянул и, обернувшись, Елена и Игорь увидели Тамару Ивановну,
стоявшую на пороге комнаты.
- Не ссорьтесь, дети мои. Мне все равно осталось недолго.
Лена нервно передернула плечами и отвернулась в сторону.
- Я вам помогу с деньгами, ведь в них проблема?
Игорь нахмурился, а шея его жены вытянулась.
- Я копила. Столько лет жила в своей Николаевке и откладывала. Накопила
прилично, вам хватит. Мне все равно это уже не нужно, а вам надо жить
по-человечески. Не в этой конуре.
Все молчали. Через полчаса в кухне был расстелен диван, а Тамара Ивановна
пила чай рядом с сыном.
- Ты поможешь мне, а я тебе, - с улыбкой сказала она, - ты ведь не бросил
меня. Ну а я не брошу тебя. Ведь мы – семья.
Комментариев нет:
Отправить комментарий