Анатолий Белый был одним из ведущих актеров МХТ — взять хотя бы одну его
роль Мастера в «Мастер и Маргарита». Но теперь его заменит худрук Константин
Хабенский и другие актеры, потому что Анатолий честно доиграл по контракту
сезон в театре и уволился, и даже уехал из России. Свое решение он детально
объяснил 14 июля — в день ракетного обстрела украинской Винницы, на его
родине.
«Уехал я от тотальной несвободы в России. То есть тут даже полутонов нет,
свободы просто нет. Я уехал от этого страха, в котором жили всю жизнь мои
родители и который видел я в детстве. Это такой советский липкий страх, в
котором люди уже живут снова. Гайки закручиваются всё сильнее и всё
несправедливее. Общество стремительно приближается к тотальной диктатуре.
Вот от этого я и уехал. Чтобы оставшуюся часть отмеренной мне жизни прожить
так, как я хочу. Чтобы мои дети были людьми мира, а не законсервированными
на одной территории с постоянным ощущением того самого страха.
Страх — это для меня ключевое слово. Я не хочу жить в страхе. И я не хочу,
чтобы мои дети жили в нем.
Что касается того, к чему я хотел приехать, то чёткого понимания у меня
нет. Я не знаю, что будет здесь, в Израиле, куда я приехал, или в
какой-нибудь другой стране, где я могу оказаться. Не знаю. Но здесь я, по
крайней мере, не буду бояться за свою жизнь, за свою свободу. Я не буду
бояться, что завтра ко мне придут и отправят за решетку просто за то, что я
говорю правду. Не буду бояться, что мне начнут диктовать, что мне делать, а
чего не делать. Я буду жить там, где, по крайней мере, смогу спокойно
говорить».
Актер отметил, что в театре у него была свобода, о ведь жизнь не
ограничивается театром. А уход из МХТ для него — «огромная потеря и огромна
боль». При этом худрук Хабенский отнесся к решению Белого с уважением.
«Костя всегда был очень порядочным человеком, я его и с этой стороны
прекрасно знаю. Мы все знаем, как он занимается благотворительностью —
мощно, мощнейшим образом. Когда мы с ним прощались, он сказал мне такие
слова — это его, если можно так сказать, жизненное кредо: давай сделаем так,
чтобы при встрече через пять, десять, пятнадцать лет нам нестыдно было
смотреть друг другу в глаза. Это лучшее, что человек мог сказать. Он всё
понял».
«Разговор у нас произошел задолго до конца сезона, ещё в марте, наверное. Я
сказал ему, что больше не смогу здесь жить и по-прежнему существовать, я
буду уезжать. Сказал, что не рву ничего сейчас, я обожаю театр и не буду его
подставлять, уехав резко. Хотя очень хотелось это сделать, ещё 25 февраля
хотелось просто собрать чемоданы и уехать из этого ада, из этого… В общем,
мы договорились, что я до конца сезона дослужу, доиграю, мы вместе будем
думать о составах, о том, кто бы мог меня заменить в моих ролях. Он с
пониманием отнесся. И в конце, уже перед самым финалом, на последнем моём
спектакле — «Бег», он зашел ко мне в гримерку и сказал: «Толь, знай, что
двери этого театра для тебя всегда открыты, если что-то изменится, этот
театр тебя всегда примет». Для меня это, конечно, очень важно».
Анатолий признался, что считает себя бессильным помочь россиянам что-то
понять: ни его прошлые роли, ни чтение философских стихов, ни выход на
Болотную не помогли.
«Человеческий разум, всё разумное и доброе в человеке — всё сметено одним
ударом бессознательного, звериного. Ударом этой второй, обратной стороны
человека.
Этот «зверь» в одну минуту побеждает всё доброе и вечное — и ничто ему не
может противостоять. «Зверь» — это я имею в виду природу человека, всё
низменное, что в нас есть. Он настолько силён, этот «зверь», что никакая
вера, никакая религия, никакие боги не спасают. Он так овладевает умами
людей… Мы же видим весь этот ужас — как завладела людьми пропаганда, что она
с ними сделала. Люди просто ослепли, это какая-то непостижимая слепота.
Непостижимая. Не укладывается у меня в голове, как это возможно. Но мы стали
этому очевидцами. И о чём тут говорить, какая сцена? Что мы там лепечем?
Это, как мы теперь видим, не имеет никакого смысла».
Актер признался, что ему не страшно было уезжать из России в
неизвестность.
«Страха никакого не было. Наоборот, повторюсь, я бегу от этого страха. Я от
него ухожу. Здесь, в Израиле, при всей неясности и призрачности будущего, не
страшно. К моменту отъезда мое разочарование в том, что я делал все эти
годы, дошло до такой степени, что я готов был заниматься в Израиле чем
угодно. Чем угодно. За актерство я не держусь».
Однако Анатолий сказал, что в Израиле у него есть уже три театральных
предложения. А Россию, как людей, он любит.
«У нас такая подмена произошла… Страна — не власть, это люди, это города,
где люди живут, это природа. И люди замечательные. И я ни в коем случае не
превращусь в собаку, которая забежала за угол и гавкает. Я не буду повторять
эти ужасные слова — «Рашка» и прочие. Я очень слежу за тем, чтобы не начать
говорить, что одни люди лучше, другие хуже, выше, ниже.
Для меня Россия — это… Знаете, такая странная ситуация: у меня две родины.
Я до сих пор внутри себя этого не сформулировал. Как, может быть, две мамы.
Или как одна волчица — и два соска. Черт его знает, как это определить, у
меня внутри все эти чувства сейчас смешаны. Но Россия для меня такая же
родина, как Украина. И то, что происходит между Украиной и Россией,
разрывает меня на части. Мы же, действительно, были братскими
народами».
Комментариев нет:
Отправить комментарий